Фраза о том, что Сулейман Великолепный распустил гарем ради Хюррем, давно стала частью красивой легенды.
В турецких сериалах вроде «Великолепного века» её подают как жест великой любви, а в популярных статьях — как признак феминизма в Османской империи.
Но правда оказывается куда менее романтичной. И связана вовсе не с сердцем султана, а… с пожарами и нехваткой жилплощади.
Гарем — это не бордель
В Османской империи гарем был не капризом султана, а системой. В этих покоях жили не только наложницы и жёны, но и его сёстры, дочери, мать, служанки, воспитатели.
«Распустить гарем» означало буквально выгнать собственную семью — и сделать это ради одной женщины было невозможно.
Хюррем действительно многое изменила
После встречи с Роксоланой Сулейман, похоже, действительно охладел к новым девушкам. Но наложниц из гарема он не выгонял: рядом с Хюррем оставались и Гюльфем, и другие женщины.
Просто новых он, вероятно, не принимал. Один из известных исторических случаев — скандал Хюррем из-за славянских девушек, которых хотела подарить султану его мать. Девушек быстро убрали из дворца.
Всё изменил пожар
В 1541 году Старый дворец, где жил гарем, выгорел почти полностью. После этого всех женщин перевели в Топкапы — но там банально не хватало всем комнат для проживания.
Поэтому часть наложниц, которые не успели побывать в покоях падишаха, пристроили. Либо выдали замуж за состоятельных и благонадежных мужчин, либо просто отпустили туда, куда они пожелали (например, к родителям и родственникам).
Именно этот случай и дал повод для легенды о гареме, который Сулейман якобы распустил из-за любви к Хюррем.
После Хюррем — снова женщины
К слову, после смерти Хюррем султан не стал вести монашеский образ жизни. Он вновь приблизил к себе Гюльфем — возможно, из сентиментальности, по старой памяти.
Но когда она не справилась с управлением гаремом и попыталась продавать другим наложницам ночи с султаном, он казнил её. Так что романтическая история заканчивается весьма по-османски, пишет дзен-канал Азербайджан - страна огней.
Также прочитайте: Хюррем сказала Гюльфем всего одно слово — и наложница сразу простила ее: а ведь были врагами
