Когда Атос запевает: «А на плече горит клеймо…», — у зрителя мурашки. Не только от мелодии, но от того, как рушится любовь. В советской экранизации «Д’Артаньяна и трёх мушкетёров» Георгия Юнгвальд-Хилькевича этот момент поставлен как драма всей жизни: светлая девица оказалась невестой палача. Только вот сам знак — загадка.
В романе Александра Дюма, клеймо — это лилия. Причём не свежая и сочная, а рыжеватая, полустёртая, оставленная железом и стыдом. Атос, узнав его, вешает жену. В фильме — лишь отрекается. В обоих случаях — считает, что перед ним преступница.
Но по историческим меркам, лилия ничего не доказывает. Эта метка в первую очередь обозначала… рабов. Именно лилией клеймили людей в колониях по «Чёрному кодексу» — чтобы указать на принадлежность короне.
Но Миледи не рабыня. Она белая, голубоглазая, алебастровая. И тут зритель, внимательный к деталям, начинает теряться. Что же означает это клеймо? Неужели граф де Ла Фер настолько не знал законов?
Всё встаёт на место, когда вспоминаешь сцену с палачом из Лилля. Миледи, по его словам, соблазнила священника, тот ограбил церковь, был пойман, осуждён и заклеймён. А затем палач нашёл Миледи и нанес ей «такое же клеймо». Не рабское, а уголовное — за воровство. Так что Атос оказался прав. Просто Дюма, а за ним и советские авторы, обошли стороной юридические тонкости, пишет автор Дзен-канала «Заметки инсайдера».
Именно потому баллада звучит так страшно. Не потому, что на плече цветок. А потому, что с этим клеймом невозможно быть прежней. Ни женой, ни матерью, ни, как оказалось, даже ангелом.
