После возвращения Мустафы в дом семейное спокойствие в жизни Ниляй так и не наступило. Женщина чувствует, что её супруг изменился, и с горечью делится с Зюлькяром: пока он болел, Фатих будто стал другим — ушёл с головой в работу, а в отношениях появилось напряжение. При этом Ниляй даже не подозревает о холодной войне между Фатихом и Доа. Учитывая прошлое, понять Доа нетрудно: когда-то она уже пережила предательство, а ситуация в клубе лишь усилила тревогу. Теперь сыну Пембе придётся доказать жене, что на этот раз он не подвёл.
Не ладится и в паре Нурсемы с Фиразом. Молодая женщина, охваченная недоверием и раздражением, одержима идеей убрать из их жизни Ишил. Особенно тяжело ей принять тот факт, что предложение сыграть свадьбу поступило не от мужа, а именно от Ишил. Тем временем Апо сталкивается с ещё одной проблемой: его жена втайне закладывает украшения, чтобы отдать деньги бывшему любовнику. Всё указывает на то, что этот мужчина знает о ней что-то, чего никто больше не должен узнать — и пришёл лишь затем, чтобы выжать из неё всё, что можно.
Тем временем Омер и Кывылджим находят Сонмез на пристани — женщину в отчаянии, готовую исчезнуть. Им удаётся её успокоить, и тогда Омер слышит признание: в той самой аварии из первого сезона погиб возлюбленный Берил. Именно он вёз её в больницу, потому что она ожидала ребёнка. Трагедия на дороге лишила Берил сразу двоих — мужчины и будущего малыша. Эта двойная потеря, скорее всего, и стала корнем её нестабильного состояния.
Сама Сонмез принимает страшное решение: не желая больше «травить» жизнь своим близким, она уходит из дома. Перед этим оставляет прощальную записку и собирает вещи. Когда Кывылджим читает письмо матери, сдержать слёзы уже невозможно.
По словам Бюлент Алтунташа, актриса Алие Узунатаган, исполняющая роль Сонмез, появится и в четвёртом сезоне «Клюквенного щербета». А значит, у Омера будет шанс вернуть любимую женщину её матери — и, возможно, подарить надежду всей семье.
Также может быть интересно: Почему Сулейман казнил Ибрагима-пашу: пять реальных причин, которые «Великолепный век» показал иначе